Книга «Моя Лола. Записки мать-и-мачехи» — это не просто история об отношениях женщины с дочерью мужа от первого брака, которая стала родной и близкой дочкой. И это больше, чем история конкретной семьи, которую кто-то знает по блогу Натальи Ремиш. Это сага о сложных семейных отношениях, где находится место любви и непониманию, ссорам и примирениям, принятию и отторжению. Где есть место настоящему горю, и место, чтобы его пережить. Где отдельные ниточки — между мужем и женой, между детьми и их отцом, между кровными и некровными детьми, между мачехой и подростками — спутываются в клубок, в котором можно по-настоящему потерять себя, и снова найти, уже в новом качестве. В этой подкупающе честной истории каждый найдет что-то для себя.
Читайте и слушайте книгу в книжном сервисе «Строки» от МТС.
Публикуем главу из нее.
Моя Лола. Записки мать-и-мачехи
Первая встреча
Когда самолет приземлился в Амстердаме и я написала будущему мужу, что прилетела, он тут же откликнулся: «Лоле нужно двадцать минут на сборы».
Мы собирались впервые встретиться после знакомства в Сети. Я ожидала завтрака тет-а-тет. Но оказалось, что с нами будет Лола. Первая паника от такого стремительного погружения в семью сменилась облегчением: значит, я могу прийти с племянницей. Наша с ней поездка в Амстердам была запланирована задолго до моего знакомства с будущим мужем. Даша чуть старше Лолы, и я знала, что она меня поддержит, возьмет за руку, обнимет и выручит, если надо будет сбежать. Так что я была рада, что на первой встрече с Лолой буду не одна, потому что встреча с Лолой пугала меня больше, чем встреча с ее отцом.
Когда ребенку лет пять-шесть, с ним можно поболтать о детском. Если шестнадцать, можно говорить почти как со взрослым. Но Лоле было одиннадцать — совсем непонятный возраст, ясно, что она еще не взрослая, но уже и не ребенок.
Мы договорились встретиться у Эрмитажа Амстердам. На первом свидании часто неловко, а тут с нами было двое детей — по одному с каждой стороны. В таком случае фокус внимания сразу перемещается на них. Сначала это кажется странным, неромантичным, зато объединяет. Ты вдруг понимаешь, что вы уже в одной лодке. Что вы оба беспокоитесь не о себе, а о них, стесняетесь не друг друга, а их. И все сразу становится понятно.
В назначенном месте мы с Дашей оказались немного раньше. Мы видели, как они паркуют велосипеды в десяти метрах от нас. Первое, что я заметила в Лоле, — невероятного цвета глаза. Потом уже обратила внимание на овал лица, ровный маленький нос, волнистые каштановые волосы. Они были стянуты в тугой хвост. Миниатюрная одиннадцатилетняя Лола была очень просто одета: узкие джинсы, флисовая кофта, нелепые, как будто на два размера больше, ботинки. Девочка часто улыбалась, прикрывая рукой брекеты.
Через двадцать минут мы оказались в кафе, друг напротив друга. Я исподтишка ее рассматривала и думала: «Ну что, маленькая девочка, нам с тобой придется жить вместе. Неужели я сейчас смотрю на своего будущего ребенка?»
Ситуация была действительно странной. Два взрослых человека впервые встретились полчаса назад, но уже обсуждают гипотетический переезд одного к другому. При этом разговоре присутствуют двое достаточно взрослых детей, которые смутно догадываются о том, что здесь происходит.
Будущий муж представил меня Лоле другом их семьи. Девочка восторженно разглядывала то меня, то Дашу, периодически усаживалась на колени папе, а через несколько секунд возвращалась на свое место. Мне показалось, она не понимает, как себя вести в этой новой компании. Каждые пять минут она поправляла на голове бант, который развязывался. Этот бант говорил сам за себя.
Как я потом узнала, всю одежду детям покупал папа. У них был настолько ограниченный набор вещей, что я сначала заподозрила его в бесконечной жадности. Весь гардероб девочек умещался в двух маленьких ящиках. В доме было правило: если покупаешь новую майку, то выкидываешь старую. Так у них всегда было по паре джинсов, футболок и свитеров.
Лола приехала на встречу со мной в том, что купил ей папа во время очередного онлайн-шопинга: флисовой фиолетовой кофте на молнии поверх шелковой майки на два размера больше нужного, джинсах и больших теплых ботинках. И именно бант был квинтэссенцией Лолы — большой, мягкий, она завязывала его на разный манер. Она где-то нашла шелковый шарф и добавила к одежде, купленной папой, свой элемент. Этот бант — крошечное дополнение — многое говорил о Лоле. И мне стало понятно, что для начала путь к ее сердцу можно проложить через поход по магазинам.
В тот день в моей сумке лежало несколько пузырьков с лаками для ногтей — я решила, это самое простое, что можно подарить одиннадцатилетней девочке и что ее наверняка порадует. И не ошиблась. На следующий день после шопинга мы красили ногти, крутили бигуди и изучали в соцсетях аккаунты известных фешен-блогеров.
Лола радовалась любой моей идее, подхватывала каждую мысль, слушала, приоткрыв рот, — и удивлялась всякой ерунде. Я тогда еще подумала: «Неужели мне правда повезло? Какая легкая и жизнерадостная девочка!»
Когда-то давно, совсем маленькой, Лола сильно разбила бровь. Наложили швы, но шрам остался. Серьезные травмы у Лолы случались часто — едва ли не раз в год. Папа к этой ее особенности привык, в больнице Лолу тоже знали и даже подшучивали, когда она попадала туда в очередной раз. Уже при мне ей пришлось зашивать раны на обеих щиколотках.
На шрам на брови я обратила внимание почти сразу. На нем не росли волосы, и Лола регулярно проверяла, не исправилась ли ситуация. «Он мне не нравится», — говорила она, часто поправляла бровь, стараясь прикрыть рубец, и все ждала, когда же он исчезнет.
Однажды я решилась: «Лола, он не исчезнет. Давай привыкать к тому, что он есть».
— Как не исчезнет? — Ее глаза наполнились слезами. — Это же шрам. Он навсегда. Он — твоя особенность. Лола уже почти плакала. Я поняла, что надо срочно что-то делать, и вспомнила, что она обожает Гарри Поттера. — Шрам отличает тебя от других. Он у тебя почти как у Гарри Поттера.
Лола вздохнула, еще раз посмотрела на себя в зеркало, с силой потерла бровь пальцем и, кажется, наконец приняла себя такой, какая есть.
В начале отношений хочется разговаривать. Обсуждать новый сериал, книги и кому как нравится проводить отпуск. Хочется сидеть на лавочке у канала и смотреть на проплывающие лодки. Именно это формирует из двух отдельных людей пару: знания друг о друге, совместный опыт, общие эмоции. Однако в нашей ситуации к традиционным атрибутам сразу прибавились дети.
Не только первая, но и почти все последующие встречи проходили в их присутствии. Разговоры по телефону — преимущественно о них же. Переписка тоже — о проблемах со старшей дочерью моего будущего мужа и о спортивных успехах младшей.
Мы, взрослые, почти не говорили ни о себе, ни о чем-то абстрактном. Большую часть времени мы разбирали, почему Жасмина убежала из дома, как Лола переживает за свою гимнастику и помогает ли куриный бульон вылечить простуду. Путь, которым мы двинулись, был абсолютно тупиковым: будущий муж ждал от меня эмпатии, когда рассказывал о своих методах воспитания детей, а получал осуждение. Я видела массу ошибок по отношению к детям, и в роли родителя я бы поступала по-другому. Я говорила ему об этом и получала отпор.
Дети присутствовали рядом с нами почти постоянно. Иногда они поднимали темы, которых взрослые избегали.
«Наташа, а мы теперь будем жить вместе?»
«А если с папой что-то случится, ты останешься с нами?»
«А если у тебя будет свой ребенок, ты кого будешь больше любить?»
И было непонятно, как отвечать на такие вопросы.
Когда в отношениях активно присутствуют дети — не пережидают у бабушек, пока взрослые строят отношения, а находятся все время рядом, пара изначально многого недобирает — она, по сути, не формируется.
Конечно, на свидании хочется проводить время с мужчиной, а не с детьми. И говорить — о нас, а не о них. И слушать комплименты, а не жалобы на детей. Все не дававшие мне покоя мысли, мои страхи начинали казаться не такими уж значимыми — они терялись на фоне проблем детей.
В первый момент мне остро захотелось им всем помочь, а во второй — сбежать. Вот прямо сейчас перенестись куда-нибудь, где меня спросят: «Наташа, а что ты любишь? Какие тебе нравятся фильмы? Как обычно ты проводишь вечера?»
И все же дети на свидании с мужчиной — это бесконечное доверие: кажется, он приоткрыл тебе важную, бесценную часть своей жизни. И нужно по достоинству оценить этот подарок. Дети на свидании — это открытость и прозрачность. У взрослых в такой ситуации просто нет возможности быть неискренними, лукавить, недоговаривать, колебаться. Если я так интегрирована в жизнь детей, а дети в мою — значит, мы уже семья.
Дети часто и не вовремя задают «детские» вопросы — прямые и откровенные. Они обнажают наши проблемы, шероховатости в отношениях, пробелы в понимании себя.
Если вы хотите быть честным с ребенком, придется сначала стать честным с самим собой. И эта честность может оказаться непривычной и весьма болезненной.
Когда ребенок вдруг задает неудобный вопрос, родители (или вообще взрослые) чаще всего поступают стандартно. Методы выработаны годами и опробованы многими поколениями: перевести разговор на другую тему, переключить внимание, пристыдить, обвинить за интерес к недозволенной теме.
Но на самом деле взрослые таким образом уворачиваются прежде всего от ответа самим себе — перевести стрелки на детей оказывается намного проще.
По материалам книги «Моя Лола. Записки мать-и-мачехи».
