В темном и пустом незнакомом городе приходит в себя девушка. Она не знает своего имени и ничего не помнит о себе. Кто она и почему оказалась в этом странном, пугающем месте? До захода солнца она должна вспомнить прошлое и найти ответы на свои вопросы, иначе тьма заберет ее навсегда. Публикуем отрывок из романа Натальи Ильиной «Пока ты здесь».
Утро
Она вытянула поджатые к самому подбородку ноги и перевернулась, укладываясь поудобнее. Сырость и холод навалились одновременно. Бок казался заледеневшим, а теперь замерзала и спина. Голова упиралась затылком во что-то жесткое, а локоть, напротив, увязал в податливом и влажном. Она вздрогнула и рывком села, вытаращив глаза. На мокрой траве газона тускло-красными и блекло-желтыми кляксами смутно выделялись кленовые пятерни. Одна нога соскользнула с бетонного бортика на тротуар, вторая уперлась голой пяткой в холодную землю. Вылинявшие до белизны джинсы, художественно разодранные на коленях и бедрах, насквозь промокли с правой стороны.
Девушка поднялась на ноги и принялась медленно поворачиваться на месте, недоуменно и испуганно озираясь по сторонам. Небо в просвете между двумя домами только начинало светлеть, и разглядеть, где она оказалась, было довольно сложно. Холодный асфальт заставил ее по очереди поджимать то одну, то вторую ногу. «Почему так холодно?» Она обхватила себя руками и стала похожа на нелепую птицу, топчущуюся в узком дворовом проезде, который тянулся вдоль унылого двенадцатиэтажного дома, исчезая в утреннем тумане.
Сбитая с толку, растерянная и продрогшая в растянутой хлопчатобумажной толстовке, она повернулась спиной к расширяющейся полоске рассвета и сделала осторожный шаг. Потом еще один. В босые ступни немедленно впились мелкие камешки. Огромный корабль дома плыл в полном безветрии и невозможной тишине, на его гигантском боку не светилось ни единого окна. Девушку затрясло от холода и ужаса. И этот дом, и двор, самый обычный с виду, были ей незнакомы.
«Где я? Что со мной? Я…» — Она не понимала, что происходит. «Я» — такое простое и незыблемое — повисло в пустоте. Никаких следов того, что обычно окружает это определение, — даже имени своего она вспомнить не могла! Дом был домом, незнакомым, но дающим четкое понимание, что это такое. То же и с двором, небом, кустами… Но стоило подумать о себе, и нахлынула паника. Сердце заколотилось, перестало хватать воздуха. Она задышала ртом, глубоко и часто, но это не помогло. Вязкая тишина сумеречного двора обволакивала и сжималась на горле душащим кольцом.
Судорожно всхлипнув от страха, она сорвалась на бег. Бесцельный, безоглядный. Глаза широко распахнулись, дыхание с хрипом вырывалось из открытого рта — единственный звук, который нарушал эту страшную тишину. Мысли хаотично и бестолково метались в голове, сталкиваясь и рассыпаясь: «Что это? Почему? Мне надо домой… Куда — домой?» Запредельный ужас, охвативший ее всю, целиком, гнал и гнал вперед.
Возле угла дома ей пришлось остановиться. От сумасшедшего бега заложило уши, закололо в боку. Девушка согнулась, упираясь в колено одной рукой. Другая вцепилась в пояс джинсов, туда, где острым ножом тыкалось в живот колотье.
— Мама! — коротко и отчаянно прохрипела она пересохшим горлом, глядя прямо перед собой на серый, заметенный мелким песком асфальт.
Сиплый вскрик завяз в неподвижном воздухе, как ложка в стакане крутого киселя. Произнесенное вслух слово не нашло никакого отклика ни в пустом дворе, ни в ее голове. От этого стало еще страшнее. Мысли понеслись по кругу, усиливая панику: «Что происходит? Где я?» Кровь прилила к лицу, на виске задергалась тонкая вена. В памяти не было ни одного знакомого лица, ничего, что помогло бы понять происходящее.
Иллюстрация из книги
За хрипами в груди и оглушительным стуком сердца ей послышался какой-то новый звук, оборвавший сумятицу мыслей. Шорох? Шуршание? Шипение, которое издает кран, когда вместо воды из него вырывается воздух? От этого непонятного звука кожа девушки немедленно покрылась мурашками. Она принялась затравленно озираться, но вокруг не было видно никакого движения.
Звук доносился отовсюду и ниоткуда, не приближаясь и не отдаляясь, пугающий, неопределенный и… живой. «Р-х-ш-ш…»
Темнота в кустах под окнами дома словно сгустилась, почернела. Девушка принялась всматриваться в нее до рези в глазах и внезапно, повинуясь безотчетному порыву, попятилась. Сначала медленно, потом все быстрее, запинаясь и всхлипывая от ужаса. В панике она снова бросилась бежать, сбивая ноги, совершенно потерявшие чувствительность от холода. Страшный звук исчез. Остался где-то позади, затерявшись в тяжелой тишине неподвижного воздуха.
Между двумя домами туманным провалом зиял проход к дороге. Девушка завернула за угол, скособочившись и держась за живот. Улица тоже оказалась абсолютно пуста. Смутно понимая, что так быть не должно, она попыталась сообразить, чего же не хватает. Вдалеке желто и ритмично вспыхивал и гас глазок светофора. Догадка вспыхнула молнией — машины! Их не было совсем. Ни одной. Ничто не двигалось в холодном ущелье улицы. Даже отсутствие людей пугало меньше, чем эта полная неподвижность. Окружающее казалось декорацией к фильму ужасов, заброшенной и ненастоящей. Фонари, вывески, рекламные щиты не горели. Окна зданий по обе стороны дороги леденели чернильной тьмой. Все вокруг словно покрылось серым налетом: дома, дорога, полуголые скелеты деревьев с остатками неподвижных листьев. Девушка замерла на месте, не понимая, куда теперь бежать и что делать дальше. Это было похоже на кошмарный сон, и она желала только одного — проснуться. Сейчас. Немедленно. Пальцы ног поджимались, и разглядывание собственных босых ступней на грязном холодном асфальте делало ситуацию еще безумнее.
Небо понемногу светлело, но на улице по-прежнему царила тишина и полное отсутствие движения. Серый налет не исчез вместе с тающими сумерками, напротив, стала отчетливей видна блеклость красок.
«Сколько времени?» — проскочила у нее нелепая мысль, и рука сама поднялась запястьем вверх. Его обнимал браслет с чудесными часами: в позолоченный металл были вправлены натуральные камни цвета карамели, с искорками в глубине. Она понятия не имела, откуда они взялись, эти дорогие часы. Золотая секундная стрелка не двигалась, часовая замерла на римской цифре шесть, а минутная — на тройке.
Ухоженные ногти блеснули благородным бежевым лаком. Она невольно задержала взгляд на руке. Пошевелила пальцами. Задышала часто-часто, к горлу подступила едкая горечь: руку — несомненно, свою собственную — она словно видела впервые.
— Эй, кто-нибудь? — жалобно позвала девушка, оглядываясь по сторонам.
Эхо — негромкое, приглушенное — пробежалось до пустой автобусной остановки и застряло в дырчатом металле ненадежных стенок под пластиковым навесом. Возле перевернутой урны валялись обрывки бумаги, пустые жестянки и желтая игрушечная машинка без передних колес. Почему-то именно этот автомобильчик — пузатый, неожиданно яркий — вызывал наибольший ужас. Может быть, потому, что никто не тянул его за веревочку? Она лежала на земле, протянувшись от переднего бампера к краю тротуара, похожая на дохлого червяка.
Холод вызвал очередную волну дрожи. Девушка ощутила, что ноги почти примерзают к асфальту. Поминутно оглядываясь и всхлипывая, она побрела вдоль дороги, натыкаясь взглядом на пустые окна, мелкий мусор, зачем-то поставленный на попа прямо посреди тротуара пластиковый ящик. Вокруг громоздился чужой холодный город под низким небом, притихший и серый. Казалось, весь мир расплылся, как потемневшая от времени фотография, и потерял четкие очертания.
Страх побуждал бежать, но куда? Она снова остановилась и растерянно затопталась на месте, не зная, что делать дальше.
Откуда он мог вывернуть, девушка не имела понятия. Секунду назад улица была совершенно пуста, а теперь всего в паре десятков метров впереди ей навстречу шел человек. Шел медленно, неожиданно замирая на пару секунд и снова начиная двигаться. Она рванулась к нему, забыв про холод и страх, из груди вырвалось короткое рыдание — облегчение как будто ослабило туго затянутую внутри пружину.
— Помогите!
Отчаянный вскрик не оказал на незнакомца никакого эффекта. Он продолжал двигаться неровными рывками.
— Помо…
Голос сорвался на полуслове. Пожилой мужчина был совершенно гол. Дряблая кожа груди и большого обвисшего живота отдавала нездоровой желтизной; руки, будто деревяшки, приклеились к бокам; лицо — сильно небритое, унылое — застыло равнодушной маской; а глаза, утонувшие под нависшими бровями, невидяще смотрели куда-то выше головы девушки. Она встала как вкопанная, невольно приоткрыв рот, а мужчина, механически передвигая уродливо-худые ноги, подошел уже совсем близко.
Бросив растерянный взгляд по сторонам, она убедилась, что, кроме них двоих, на улице никого больше нет.
— Простите, — слова давались ей с трудом, — мне нужна помощь.
Старик прошаркал мимо, не обращая на нее никакого внимания, все с тем же отрешенным видом. Потрясенная, она машинально шагнула следом. — Четвертинку серого, — невнятно пробормотал он вдруг и быстро-быстро затряс головой.
«Да что же это такое? — поднялась в душе у девушки гневная волна. — Какой-то сумасшедший? Ладно! Но где все остальные? Где люди?» Понимая, что помощи от старика не добиться, она все-таки пошла за ним, боясь снова остаться в одиночестве. Но спутник прошагал молча всего несколько шагов и внезапно остановился.
— Туда! Мне — туда! — громко прокаркал он ломким голосом и взмахнул обеими руками, указывая в конец улицы. Потом хрипло рассмеялся одними губами, не меняя выражения лица, и добавил затухающей скороговоркой: — Все там будем. И четвертинку серого.
По материалам книги «Пока ты здесь».
